Перенесемся в 1971 год. Молодой и свежий Иваныч впервые шагнул в большой туризм через кованые ворота турбазы «Алтай».
В туристический сезон группы с турбазы выходили на маршрут через день. Через 10–25 дней счастливые, отдохнувшие, обросшие и где–то даже беременные туристы возвращались на базу. Отец проводил 4–5 групп за сезон. Учитывая продолжительность сезона в 4 месяца, промежуток между походами составлял всего 2–3 дня. За это время отец успевал вытряхнуть на пол своей инструкторской берлоги содержимое рюкзака, отметить возвращение с благодарными туристами, прийти в себя и собрать рюкзак обратно.
Первый признак инструкторского синдрома: обстановка в его доме с тех пор напоминает ситуацию, когда хозяин только что вернулся из похода и через пару дней снова уйдет.
77–й маршрут считался культовым среди туристов и самым сложным плановым маршрутом СССР. Только два маршрута на сегодняшний день описано в Википедии, 77–й один из них.
Маршрут начинался в кузове автомобиля. Сперва туристы тряслись в Урале, ЗиЛке или «Шишиге» до деревни Эдиган. Затем вытряхивали из штанов булки от остросюжетной дороги и совершали тестовый набег на ближайшую гору.
На следующий день Урал, ЗиЛок или «Шишига» увозила домой встречную группу и балласт, а брезентовые ходоки отправлялись на маршрут. Через 6 дней, примерно на середине пешей части маршрута у туристов заканчивались продукты. Почему заканчивались? Потому, что выдавали из расчета на 6 дней. По истечении этого срока группа должна была достигнуть схрона, в который запас продуктов заранее доставлялся вертолетом.
Когда продукты кончались повторно, у туристов открывалось второе дыхание. Финальные дни «пешки» самые активные налегке летели как на крыльях, доставляя кучу хлопот инструкторам. Таким по армейскому принципу вместо съеденной тушенки докладывали в рюкзак пудовых голышей, с которыми те не расставались до конца путешествия.
Пешая часть переходила в водную. Спускаясь к самой южной конечности Телецкого Озера — мысу Кырсай, туристы садились в весельные ялы и гребли как краб на галере. Сходили на берег очумевшие от качки и стихии только спустя трое суток в Артыбаше.
Как раз в один из таких счастливых дней, когда отец кидал швартовый, на причале появился человек, одетый в видавший виды твидовый костюм и лапсердак.
— Да знаешь ты его, — поясняет отец, — он замом губернатора был лет восемь назад. Мордатый такой, как ротвейлер. А в те годы он в краевом совете по туризму работал. Ушлый до ужаса, в церкви за пятак пёрнет. Так и так, говорит — на вас от такой–то группы жалоба. Над туристами издеваетесь, кирпичи в рюкзаки кладете.
Там же на причале мордатый попросил туристов показать содержимое рюкзаков. У четырех из 22–х туристов нашлись булыжники.
— И тут Вовка… Владимир Николаевич то есть, профессор из Москвы, заявляет: «А мы по доброй воле эти камни несли. Как сувениры». А у самого сувенир килограмм на двенадцать. Угловатый такой, неудобный. Я сам ему этот сувенир подбирал за то, что к бабам из чужой группы ходил. И самое интересное, что остальные трое тоже про сувениры подтвердили.
— А мордатый?
— Что мордатый? Походил, покрутился, сказал, мол, возьму на карандаш. Переночевал, да обратно поехал. Мы с инструкторами у него водилу напоили и ночью полный багажник валунов в волгу нагрузили. Ехал, алтайскую землицу порогами отирал.
На фото советский интеллигент впервые попадает в поход. И сразу на 77–й маршрут.
Скала Черный Аист. Наблюдать стоя слишком страшно — внизу несколько сотен метров свободного падения в форелевое озеро Уймень.
А это водная часть маршрута, изображенная на открытке, которую турист мог послать домой из Артыбаша.
Туристки выбирают песню, которую можно затянуть в этот неловкий момент.
